Пробуждение было непростым. Несмотря на достаточно хорошо проработанную технологию стазиса, в которую погружали тело на время длительных пространственных перелетов, просыпаться было достаточно тяжело. Анабиоз знаком уже с очень древних времен, многие виды животных как с Земли, также как и на других известных обитаемых планетах до колонизации их переселенцами, издревле обладали способностью на длительное время погружаться в сон, лишенный сновидений, замедлять ритм сердца и метаболизм до критических значений. Технология, позволяющая застыть телу в почти полной неподвижности, граничила на грани науки и фантастики, и если бы не точные машины, следящие за состоянием экипажа, вряд ли можно было выжить в условиях дальнего космоса.
Голова болела нестерпимо, как и всегда, несмотря на освежающий звуковой и аэромассаж. Дабы не перегружать тело длительным стазисом, пробуждения отдельных групп пассажиров делалось с периодом в 3-4 земных месяца. Это позволяло организму встряхнуться и не допустить дегенеративных процессов, которые неизбежно запускаются при таком достаточно необычном режиме работы тела. Потягиваясь, он случайно задел руками стены гипнокапсулы, в которой находился. Капсула представляла из себя цилиндрического вида большую замкнутую колбу, в которой находился спящий. То, как она работала, ему было мало известно, но примерное представление имелось. Идущие по всей внутренней поверхности капсулы слегка светящиеся росчерки — это излучатели, которые с помощью электромагнитных стоячих волн непосредственно действовали на мозг и нервную систему, затормаживая ее с помощью сложных бионических конфигурации. Также в воздухе всегда присутствовала строго заданная температура, химический состав воздуха контролировался специальными насосами. Это крайне сложное устройство было изобретено еще очень давно и технология передавалась всем, кто желал совершать межздвездные перелеты, управляясь точнейшей техникой.
Окончательно пробудившись, он нажал на еле заметную кнопку. С легким шипением, стенка капсулы сначала подалась слегка вперед и наполовину раскрылась. Все еще чувствуя слабость в теле и легкую дрожь, он поднялся из своей лежанки и осмотрелся по сторонам. Это был обычный гипнозал, достаточно обширный, с аккуратно расставленными капсулами для стазиса по всей площади. Все они были синего цвета, и этому было какое-то рациональное объяснение, только вот сильно в этом вопросе он не вдавался, всегда считая, что кому-то из дизайнеров просто нравился синий цвет земного неба, такого, какой обычно бывает рассвете. Глубокий синий цвет неба... Наверняка, он скоро увидит его, ведь это его последнее пробуждение и корабль находится в стадии торможения, развернувшись одной и сторон в направлении своего движения и включив реактивные двигатели так, чтобы они создавали стабильную земную гравитацию. По всей видимости, и судя по расписанию, они летели где-то возле орбиты Плутона или чуть дальше, миновав облако Оорта. Следующая остановка будет уже на Луне, откуда уже можно будет прибыть на Землю с помощью космического челнока.
Кажется, система решила разбудить только его, или в последнюю очередь, поскольку более никого в гипнозале не было. Все капсулы были запечатаны, ровно как и его, поскольку она закрылась автоматически после того, как ее покинул. Он неторопливо подошел к одной из выпуклых светящихся стоек информации в виде сфер, зависших над пилоном, и слегка нажал на нее. Незамедлительно в тут же ставшей прозрачной сфере появилось объемное изображение улыбающейся девушки, которая сразу же обратилась к нему с приветствием и участливо спросила, как прошел сон, как состояние и чем она может быть полезна. Он не мог не улыбнуться в ответ, хотя прекрасно знал, что эта девушка на самом деле — обычный искусственный интеллект.
— Мне надо браслет, — попросил он.
— Сию минуту, — тут же ответила она с готовностью и через несколько секунд на пилоне выдвинулась задвижка, откуда показался небольшой тускло поблескивающий браслет. Он выдавался путешественникам всегда на время полета, чтобы они имели непосредственный доступ к базе знаний корабля, в качестве средства общения и как переводчика, при необходимости.
— Спасибо, — быстрым движением защелкнув браслет, поблагодарил он. — Где мы сейчас находимся? Сколько до Луны?
— Мы находимся за орбитой Плутона, — с удовольствием и готовностью ответила девушка. — До Луны приблизительно двенадцать дней торможения по земному времени.
— Немало, ну ладно. Спасибо, это где-то получается, около 8 дней.
— По экстерианскому времени, это девять с половиной дней, — поправила его девушка. — Чем я еще могу быть полезна?
— Пожалуй, ничего не надо, спасибо еще раз.
Он мягко нажал на сферу и она в тот же момент снова превратилась в матовую. Это была голограмма, и потому нажатие на сферу было лишь сигналом к ее включению, и только. Осмотревшись, он увидел дверь из гипнозала. Сам по себе этот зал был круглым, с полусферическим потолком и слабо светящимися чуть вогнутыми вглубь стенами, всегда освещаемые неосязаемым светом, идущим словно из ниоткуда, потому теней не отбрасывал ни один из предметов в зале. Тишина и покой этого места были как нельзя кстати самому назначению зала.
Подойдя мягкими, как и обычно присуще его роду, шагами, до двери, она с легким шорохом открылась сама. Перед взором открылось красивое фойе с белоснежными пилонами, удобными местами для сидения, высаженными настоящими клумбами с зеленой растительностью и, конечно же, это место было весьма оживленным. Помимо него, путешественников, желающих посетить Землю — родину его цивилизации — было очень много, и они не пожалели денег на это. Хотя конкретно он не был туристом, ибо посещение Земли было обычной командировкой, хотя говорить обычная — это мягко говоря, не так.
Несмотря на колоссальный научно-технический прогресс, космические перелеты не достигли сверхсветовых скоростей. Множество ученых Земли, а потом и других планет, бились над проблемой преодоления фундаментальных законов Вселенной, а именно — скорости света, но так и не удалось добиться того, что можно было бы назвать сверхсветовым движением. Да, человечество научилось использовать всю энергию, ну или почти всю, из массы, аннигилируя и удерживая антивещество, поэтому само по себе достижение субсветовой скорости было возможно, но и только.
Чтобы перелететь с его планеты, Экстериан, необходимо было потратить почти сорок земных лет! Естественно из-за релятивисткого времени, для самих путешественников это время не казалось слишком долгим, тем более, в стазисе. Чистый полет составлял лишь три или четыре года, но вне времени корабля пролетали десятки лет, в зависимости от расстояния между звездами. Бывало и так, что прилетая на Землю, там уже не было ни тех людей, ни задач, которые ставились ранее, потому это был всегда достаточно большой риск. И эта мысль неизменно удручала его. Так же, покидая свою родную планету, он всегда знал, что ни друзья, ни близкие уже не остались бы в живых, кроме разве что в виде записей в планетарной нейронной сети, которая охватывала все сферы их жизни.
Он присел на удобное кресло и, расслабившись, зачем-то рассматривал свои руки. Да, ведь не только большие расстояния разлучали их между собой, но и ставшие очень сильно различными и внешние, физические тела, которые продолжили эволюцию уже в разном окружении. Поначалу, прибывшие на новую планету люди никак не отличались от землян, но спустя несколько десятков тысяч лет они стали покрываться шерстью, возможно из-за достаточно сурового холодного климата, царившего на Экстериане и более слабого светила того же спектрального класса. Вытягивающиеся ноги и руки, более высокий рост по сравнению с землянами, подавшаяся вперед челюсть и весьма увеличенные уши, приобретающие остроконечность. Различия были существенными, хоть внешне они и напоминали тех людей. Сами же люди под воздействием увеличения температуры и климата, начали терять волосы, пока не стали совершенно безволосыми, более приземистыми, чуть сгорбленными, но в целом, изменения были не такими существенными.
Были и другие расы людского рода, но их можно было бы посмотреть разве что в Космопорте, куда прибывали путешественники со всех концов Местной Группы звезд, по идее, не такого уж и дальнего космоса, если смотреть хотя бы на масштабы Галактики, все еще недоступной для того, чтобы отправиться туда и вернуться за разумное время.
— Привет! — вдруг он услышал знакомый голос и обернулся. К нему легкими шагами шла Иммир.
— Привет, Иммир! — помахал он ей. — Присаживайся, я тут как раз один, и не знаю чем заняться.
Она подошла к нему и присела на рядом стоящее кресло, погрузившись туда наполовину, настолько оно было мягким.
— Давно из сна? — она улыбнулась, обнажив свои идеально белоснежные клыки.
— Нет, только вышел, похоже, я все-таки рановато, думал, за дня три проснусь, но вот, девять дней придумывать себе занятия придется. Долго.
— Да ничего, тут есть чем заняться, так что не беспокойся. Скучно тебе точно не будет, особенно со мной, — она рассмеялась так задорно, что он тоже улыбнулся.
От Иммир всегда шел такой позитив, что неудивительно, как много она уже друзей на корабле нашла, включая его. Он с ней познакомился можно сказать, в самом начале их полета, на разгонном этапе, когда корабль только отошел от одной из лун, которую они называли Анеэл, она была одна из самых больших. Остальные три луны, Тезмом, Кео и Уммемб, были сравнительно небольшого размера и размещение там космопорта было бы проблематично из-за их низкой гравитации.
Разгонный этап длился приблизительно около года, поскольку привычное всем ускорение G, равного 10 метрам в секунду, как и на Земле, давало возможность чувствовать себя комфортно при искусственной гравитации, порождаемой равномерным ускорением. Корабль достигал через год субсветовой скорости, достаточно быстро выходя за гелиопаузу звезды, постепенно набирая скорость и мчась в межзвездном пространстве, почти лишенной материи. Несмотря на это, для живых людей, находящихся внутри корабля, существовала огромная опасность быть достигнутыми космическими лучами, поэтому корабль внешне был надежно защищен высокоэнергетическим электромагнитным щитом, усиленным излучателями квантов высокой энергии, которые создавали общее противодействие агрессивному полю вне корабля, как это бы делала планета. По сути, их корабль и был мчащейся небольшой планетой, поскольку такие пассажирские лайнеры всегда проектировались в виде огромного шара, в глубине которого находился жилой отсек. Шарообразная форма лайнера позволяла также защититься от внешних мелких частиц, которые хоть и расщеплялись впереди ищущим лазером, но все же, особые крупные песчинки иногда могли повредить обшивку и довольно значительно, ведь при движении на скоростях, очень близких к световой, такие повреждения могли бы стать фатальными. Никто не застрахован от ДТП, тем более в глубоком космосе. Корабль был замкнутой экосистемой с десятком степеней защиты. Не случись чего, а при отказе двигателей они бы просто стали бы дрейфующим космическим мусором без цели и смысла и скорее всего, погибли бы. Хотя, кто знает...
— Ты задумался, — вдруг произнесла Иммир, — тревожит что то?
— Да вот, думал, какой же у нас могущественный космический корабль, бороздит просторы космоса, как когда-то давно, на заре человечества, это делали корабли, плавающие по воде. Никто не знал, что случится завтра с тобой, и любой шторм мог бы перевернуть корабль и утопить его в пучине. Я вот и думал как раз о том, а что если вдруг встретим опасность однажды, которая разрушит корабль и что будет с его экипажем.
— Невеселые у тебя мысли, я посмотрю, — ухмыльнулась она. — Однако, с нами этого не случилось, да и мы уже прилетели, считай. Остались считанные дни, а не годы, что мы провели здесь. Хотя, знаешь, без стазиса было бы тяжко, соглашусь. Я осталась такой же молодой.
— Да, а зато твоих родителей уже давно в живых нет... Да и моих, однако, тоже.
— Ну мы знали на что шли, подписывая соглашение на перелет.
— Да понимаю я, — вздохнул он. — Неспокойно как-то, когда думаешь о таком.
— Согласна, да, но мы зато открываем будущее. Ведь мы считай, настоящие путешественники во времени!
— Хах, ну тут я тоже смогу согласиться. Захватывает от мысли, что могло бы случиться через лет 80, когда ты сам не более двух месяцев проживаешь это время.
К ним приблизилась еще одна знакомая фигура. Это был худощавый довольно молодой человек, с рановато выцветающим мехом на голове, и глубокими печальными глазами. Он хотел было пройти мимо, не заметив их, как Иммир помахала ему рукой и поприветствовала. Его лицо просияло, когда он ее увидел и глаза заблестели.
— О, Иммир, Атрир, привет, рад вас видеть! — застенчиво поприветствовал он их.
— Присоединяйся к нам, поболтаем, — предложила она, закинув ногу за ногу.
— Нет-нет, я не могу, я пойду пожалуй, возьму что перекусить...
— Я пожалуй, пойду тоже поем, — сказал Атрир, вставая с кресла. — После стазиса полезно бы хорошо подкрепиться, а то расселся тут.
— Ладно, ребятки, я пойду по делам, — Иммир так грациозно поднялась с кресла, что двое мужчин невольно засмотрелись, а она на это, похоже, и рассчитывала, — навещу еще пару знакомых и в зал отдыха, если что, присоединяйтесь! — взмахнув копной рыжих волос, уложенных в сложную прическу, она пошагала быстрыми уверенными шагами вдоль колонн.
— Хорошо, удачно отдохнуть, — помахал ей вслед Атрир и обернулся к своему спутнику. — Ну что, пошли тогда, покушаем, что ли.
— Давай.
Они пошли в сторону пищевого отдела, сохраняя вежливое молчание всю дорогу.